Рецензия на книгу «Человек, который смеется» Гюго В.
Да, Гюго действительно удивительный писатель. Вообще мое первое знакомство с его творчеством произошло благодаря произведения "Девяносто третий год", а продолжилось романом "Человек, который смеется". Но даже прочитав лишь два его произведения, я смог внятно ознакомиться с необычностью его стиля, который он утвердил в своих двух последних романах. Он действительно романтический писатель, но его романтика совсем иного порядка. Она какая-то "мрачная". В романе "Девяносто третий год" меня поразили поэтические описания гильотины, а затем само сравнение "дочки Робеспьера" с каменным сооружением замка Тург. Все эти воспоминания проснулись во мне когда мои глаза и ум встретились с описаниями повешенного покойника, которого Гуинплен встретил на берегах Портленда, и штормового моря, с которым встретилась урка компрачикосов. Здесь он придавал этим мрачным, пессимистичным вещам искусно поэтические краски. Это настоящее мастерство господина Гюго.
Что же касается самого персонажа и гуманистических идей писателя... я не разделил их, понял - да, но не принял. Гуинплен захотел всего и сразу. После провала его выступления в Палате лордов он отчаялся и решил все бросить. Так дела не делаются. Нельзя достичь сразу огромного не пройдя малого, ведь Гуинплен был лордом, у него были владения, слуги и хотя он не смог бы сделать лучше жизнь для всех людей Англии, но он мог бы спасти от безденежья тысячи "своих" людей. Но он этого не сделал... он покинул свое дело уже на половине и выбрал другой путь. Я конечно, не буду критиковать запланированого автором. Если же Гюго определил для своего героя такую судьбу то на то были свои причины...
Но отходя от Гюго-писателя, давайте посмотрим на другие стороны личности. Он был одним из магистров Приорат Сиона, что уже говорит о его образованности. Да, Виктор Гюго непревзойденный историк и романы "Девяносто третий год" и "Человек, который смеется" ярко об этом свидетельствуют. Ведь эти произведения также и исторические. Этого просто нельзя отрицать, потому что Гюго подчеркивает всю правдивость воспроизведенных им событий с помощью авторских отступлений в которых он показывает даты давних событий, и некоторые исторические справки. Особенно ярко это выражено в "Человеке, который смеется". Этот роман переполнен не маленьким количеством дат, а также обращений к событиям, которые уже давно прошли, но оставили свой отпечаток на настоящем. Он как настоящий историк осмыслил вес английской аристократии для Великобритании подтверждая свое мнение историческими фактами.
Продолжая разбирать другие ученые наклоны Гюго мы остановимся на точных науках и корабельном деле. Описывая морскую снежную бурю, он глубоко вдавался в условия ее возникновения и свободно использовал физическую и географическую терминологию. Но это еще не все, в тех же самых эпизодах о урку, Виктор Гюго очень умело управлялся словами, которые обычно используют в корабельном деле. Этот человек просто не мог не быть знаком с морем. Для таких описаний ему самому надо было быть моряком и не однажды по путешествовать по морю. Поэтому, собрав все это в кучу можно посетовать Гюго настоящим "светилом науки". Также, по моему мнению, было бы не лишним указать на общую эрудированность Виктора Гюго. Его широкое применение латинских слов, как и в "Девяносто третий год" так и в "Человеке, который смеется", может свидетельствовать о его хорошем знании этого языка. Но меня больше поразило не это, а его конкретные описания устройства Британского управленческого аппарата. Эти длинные и детальные строки заставили меня невольно вспомнить одиннадцатую главу из романа Оскара Вальда "Портрет Дориана Грея", где автор также показал себя достаточно эрудированным.
Ну что же, теперь, я думаю, пора возвращать до конца тирады, но напоследок я хотел бы отметить маленькие детали, которые оставили во мне не очень приятный осадок. В своем произведении Гюго очень часто употреблял большое количество неизвестных мне слов и архетипов К сожалению, в последнем издании романа, которое было у меня, вообще отсутствовали критические комментарии и объяснения слов, которые обычно бывают во многих книгах. Но в моей книге этого не было. Спасибо, что хотя бы были переводы латинских и иностранных фраз, которые использовал Гюго, а то мне было бы совсем грустно. Честно признаюсь, что это издательство совсем невнимательно отнеслось к выдаче произведения не только не добавив там комментарии, но и сделав в нем большое количество опечаток (как я помню, их там было около десяти). Но это не так важно, главное то, что мне дали возможность прочитать этот роман и за это им спасибо.
И еще, был еще один момент который мне показался неудачным, это слишком трагический конец. Я еще с самого начала знал, что в конце романа будет две смерти и Гуинплен с Деею умрут (откуда? Древней опыт "Девяносто третьего года"). Но, в тот момент когда показалось, что эти двое будут теперь вместе, в тот момент когда Гюго заставил меня усомниться в моем "провидении", он в самой грубой форме совершил его, выхватив счастье с их рук и убив обоих. Я знаю, что Гюго был довольно религиозным человеком и поэтому сделал для влюбленных то счастье, которое никто не смог бы у них отобрать. Вечное счастье. Супружеское существование на небе. Но это у него получилось слишком трагически. Я уже имел дело с "вечностью в бесконечности" и бессмертной любовью в романе Майринка "Белый Доминиканец". Действительно, там Христофору и Офелии тоже было суждено "вечная любовь в пространствах бесконечности", но смерть их обоих не носило такой трагичности как у Гюго.
Ну что ж, на этом я закончу и подведя итог скажу: роман действительно гениальный как и сам Гюго. Да, он может тяжело читаться, но это мелочи, главное почувствовать душу автора, всю его идею и философию которую он вложил туда. Я почувствовал это произведение. Почувствовал несмотря на "морские рифы" исторических и документальных сведений и длинных описаний, которые своеобразно украшают творчество Гюго...
Что же касается самого персонажа и гуманистических идей писателя... я не разделил их, понял - да, но не принял. Гуинплен захотел всего и сразу. После провала его выступления в Палате лордов он отчаялся и решил все бросить. Так дела не делаются. Нельзя достичь сразу огромного не пройдя малого, ведь Гуинплен был лордом, у него были владения, слуги и хотя он не смог бы сделать лучше жизнь для всех людей Англии, но он мог бы спасти от безденежья тысячи "своих" людей. Но он этого не сделал... он покинул свое дело уже на половине и выбрал другой путь. Я конечно, не буду критиковать запланированого автором. Если же Гюго определил для своего героя такую судьбу то на то были свои причины...
Но отходя от Гюго-писателя, давайте посмотрим на другие стороны личности. Он был одним из магистров Приорат Сиона, что уже говорит о его образованности. Да, Виктор Гюго непревзойденный историк и романы "Девяносто третий год" и "Человек, который смеется" ярко об этом свидетельствуют. Ведь эти произведения также и исторические. Этого просто нельзя отрицать, потому что Гюго подчеркивает всю правдивость воспроизведенных им событий с помощью авторских отступлений в которых он показывает даты давних событий, и некоторые исторические справки. Особенно ярко это выражено в "Человеке, который смеется". Этот роман переполнен не маленьким количеством дат, а также обращений к событиям, которые уже давно прошли, но оставили свой отпечаток на настоящем. Он как настоящий историк осмыслил вес английской аристократии для Великобритании подтверждая свое мнение историческими фактами.
Продолжая разбирать другие ученые наклоны Гюго мы остановимся на точных науках и корабельном деле. Описывая морскую снежную бурю, он глубоко вдавался в условия ее возникновения и свободно использовал физическую и географическую терминологию. Но это еще не все, в тех же самых эпизодах о урку, Виктор Гюго очень умело управлялся словами, которые обычно используют в корабельном деле. Этот человек просто не мог не быть знаком с морем. Для таких описаний ему самому надо было быть моряком и не однажды по путешествовать по морю. Поэтому, собрав все это в кучу можно посетовать Гюго настоящим "светилом науки". Также, по моему мнению, было бы не лишним указать на общую эрудированность Виктора Гюго. Его широкое применение латинских слов, как и в "Девяносто третий год" так и в "Человеке, который смеется", может свидетельствовать о его хорошем знании этого языка. Но меня больше поразило не это, а его конкретные описания устройства Британского управленческого аппарата. Эти длинные и детальные строки заставили меня невольно вспомнить одиннадцатую главу из романа Оскара Вальда "Портрет Дориана Грея", где автор также показал себя достаточно эрудированным.
Ну что же, теперь, я думаю, пора возвращать до конца тирады, но напоследок я хотел бы отметить маленькие детали, которые оставили во мне не очень приятный осадок. В своем произведении Гюго очень часто употреблял большое количество неизвестных мне слов и архетипов К сожалению, в последнем издании романа, которое было у меня, вообще отсутствовали критические комментарии и объяснения слов, которые обычно бывают во многих книгах. Но в моей книге этого не было. Спасибо, что хотя бы были переводы латинских и иностранных фраз, которые использовал Гюго, а то мне было бы совсем грустно. Честно признаюсь, что это издательство совсем невнимательно отнеслось к выдаче произведения не только не добавив там комментарии, но и сделав в нем большое количество опечаток (как я помню, их там было около десяти). Но это не так важно, главное то, что мне дали возможность прочитать этот роман и за это им спасибо.
И еще, был еще один момент который мне показался неудачным, это слишком трагический конец. Я еще с самого начала знал, что в конце романа будет две смерти и Гуинплен с Деею умрут (откуда? Древней опыт "Девяносто третьего года"). Но, в тот момент когда показалось, что эти двое будут теперь вместе, в тот момент когда Гюго заставил меня усомниться в моем "провидении", он в самой грубой форме совершил его, выхватив счастье с их рук и убив обоих. Я знаю, что Гюго был довольно религиозным человеком и поэтому сделал для влюбленных то счастье, которое никто не смог бы у них отобрать. Вечное счастье. Супружеское существование на небе. Но это у него получилось слишком трагически. Я уже имел дело с "вечностью в бесконечности" и бессмертной любовью в романе Майринка "Белый Доминиканец". Действительно, там Христофору и Офелии тоже было суждено "вечная любовь в пространствах бесконечности", но смерть их обоих не носило такой трагичности как у Гюго.
Ну что ж, на этом я закончу и подведя итог скажу: роман действительно гениальный как и сам Гюго. Да, он может тяжело читаться, но это мелочи, главное почувствовать душу автора, всю его идею и философию которую он вложил туда. Я почувствовал это произведение. Почувствовал несмотря на "морские рифы" исторических и документальных сведений и длинных описаний, которые своеобразно украшают творчество Гюго...
